Драконы раздора, дети-садисты и сила умирающего короля.
Невозможно спорить с тем фактом, что если 2022-й год чем и порадовал, так это разнообразием годных сериальных новинок. Вопреки законам прогресса, утверждающим, что лучшие сценарии строятся на фундаментах оригинальных идей, в этот раз мы увидели несколько достойных проектов из уже знакомых вселенных. Одним из них стал приквел «Игры престолов», ознаменовавшей тектонические сдвиги на ТВ, оказавшейся культурным феноменом и сумевшей рассказать глубокую и интригующую историю о власти. «Дом дракона» в основном оправдал ожидания фанатов саги Джорджа Р.Р. Мартина.
Конечно, в первом сезоне были свои шероховатости: глобальные скачки во времени на дали нам близко познакомиться с заявленными сильными персонажами, а мотивация других серьезно пострадала. Камерность приквела не предполагала того размаха и эпичности, что была в «Престолах», да и политических интриг, хитроумных многоходовочек и активных действий некоторых фигур здесь не хватило. Однако что авторы шоу, Райан Кондал и Мигель Сапочник, сумели сделать, так это вернуть нас в красочный мир Таргариенов прямо перед упадком этой сильной династии, расставить фигурки на доске будущей войны и завязать такой конфликт, который можно только мечом разрубить.
Чаще всего режиссеры «Дома дракона» добивались этого многозначительностью отдельных мизансцен и эпичностью моментов, так что мы уверенно называем их королями врезающихся в память эпизодов. И пока весь мир восхищается новым хитом HBO, постапокалиптикой «Одни из нас», мы предлагаем вспомнить лучшие моменты «Дома дракона».
«План-капкан» с Кормильцем крабов
Это, конечно, момент из разряда «бессмысленно, но круто», однако именно с него мы и начнем. После трех лет изнурительной и безрезультатной войны на Ступенях Дэймон Таргариен (Мэтт Смит) включает режим бессмертного, в одиночку вырезает половину армии соперника и личным примером показывает, как важно в мире Вестероса умение бегать зигзагом. Несмотря на то что эпизод фантастичен, он показывает нам Дэймона как мужественного воина, а не только как смутьяна и провокатора, из кожи вон лезущего, лишь бы досадить брату-королю.
Кроме того, мы убеждаемся, что это непредсказуемый, как горная река, и неуравновешенный персонаж, мотивацией для которого становится раздражение — да как Визерис только посмел предложить ему помощь?! Более того, это первая полноценная сцена сражения в сериале, наполненном дворцовыми интригами, спорами о престолонаследии и экстремальными родами. Немного жаль только, что мотивация колоритного, усеянного серой хворью и прячущегося за маской Сынов гарпии Кормильца крабов так и осталась туманной.
Дядя, что вы делаете? Продолжайте!
Горячая сцена в борделе между юной Рэйнирой и ее дядей Дэймоном вызвала в Сети бурю эмоций и куда больше одобрения, чем роман близнецов Ланнистеров. Дело не только в искрящейся химии между Милли Олкок и Мэттом Смитом, но и в том, как грамотно прописаны их отношения. Эта запретная любовь приносит обоим больше мучений, чем радости, и нам активно намекают на то, что Дэймон всегда будет манипулировать возлюбленной в своих интересах, а она — уступать его прихотям.
Тем не менее нам снова показывают принца романтическим героем в лучших традициях Байрона. Он бунтует против всего мира, не колеблясь, рискует жизнью, а дама сердца для него — недостижимый объект страсти. Важный посыл и в том, что дядя, как самый свободный и лишенный предрассудков обитатель двора, единственный, кто доносит до племянницы простую мысль — можно исполнять долг перед королевством и не отказывать себе в развлечениях за закрытыми дверями. Сколько кровопролития удалось бы избежать, внуши эту незатейливую мысль кто-нибудь Роббу Старку... Ну и чего греха таить — сцена вышла настолько пикантной, что зрители тут же забыли о морали времен MeToo и с нетерпением ждали развития этой игры в кошки-мышки. И не говорите, что вы изначально не болели за команду «Дэйнира»!
Свадьба без драки — деньги на ветер
Мы не смогли бы обойти вниманием свадебный эпизод «Дома дракона» — уж очень много фигур на шахматной доске, которые долго выжидали своего часа, начали двигаться именно тут. И дело не только в жестоком убийстве Рыцаря поцелуев, спровоцировавшего сэра Кристона Коля (Фабьен Франкель) своим унизительным намеком на их с Рэйнирой связь. Сам Коль окончательно формируется — ставший заложником правил и шаблонов, он не смог вынести предательства Рэйниры и позора, что пал на него из-за временного помешательства.
Это роднит его с королевой Алисентой (Эмили Кэри) — несчастная девушка покорна отцу, спит с нелюбимым, к тому же полуразложившимся мужчиной, производит детей, как конвейер, и, в отличие от избалованной бывшей подруги, не знает счастья. Ее дерзкое появление в разгар пиршества — символ вступления в игру престолов нового игрока и созыв знамен. Именно здесь впервые обозначаются будущие непримиримые фракции — черные и зеленые. Трагедии бы не случилось, будь каждый из них хоть в чем-то счастливее.
Как приручить дракона
Больше половины ярких и движущих историю моментов происходят в последних четырех эпизодах «Дома дракона», когда медленно горящий фитиль подбирается к бомбе, заложенной в основание будущей войны. Пока Рэйнира (Эмма Д`Арси) и Алисента (Оливия Кук) годами взращивают в себе тихую неприязнь друг к другу, их наследники не церемонятся и бьются на кулаках, как маленькие звери. Поводом становится дерзкое приручение старейшей драконихи Вестероса Вхагар вторым сыном королевы — Эймондом (Лео Эштон). О нем мы быстро понимаем: вынужденный расти в тени избалованного братца-развратника, он более приспособлен к интригам.
Его хитрости и дальновидности мог бы позавидовать сам Мизинец, а решительность, с которой он приручил опасную дракониху, заслуживала бы уважения, если бы не дальнейшая надменность. По сути, он увел не просто зверя, но и важное орудие в будущей войне из-под носа у Таргариенов-Веларионов, которые считают себя главными наездниками этих благородных существ. Потеряв глаз в стычке с Бейлой, Рейной и детьми Рэйниры, он не теряет рассудок, как его бьющаяся в праведном гневе мать, а разыгрывает карту жертвы. Вряд ли кто-то посмел бы отобрать дракона у отважного и к тому же изувеченного мальчика. С этого момента мы получаем в Красном замке второго Дэймона, только еще более изворотливого.
Последний поход короля
Самой щедрой на эпичные моменты стала восьмая серия: в ней все сплетенные в тугой клубок конфликты наконец начали распутываться. Почти королева Рэйнис (Ив Бест) оказалась между молотом и наковальней: отдать Плавниковый трон Люцерису и тем самым узаконить бастардов Рэйниры или покорно согласиться с решением паука-манипулятора Отто Хайтауэра (Рис Иванс) и уступить Дрифтмарк брату Корлиса. Рэйнис не хочет поддерживать Рэйниру, считая, что потеряла обоих детей по вине порочных дяди и племянницы. Но при этом она понимает, что Веймонд уже с потрохами продался зеленым. Спор в Тронном зале Красного замка мог бы закончиться кровавой баней (и одним показательно обезглавленным Веймондом дело бы не обошлось), если бы не вмешательство короля.
Сцена с обессилевшим, измученным и заживо съеденным проказой монархом, который в шаге от смерти почти на зубах тащит предавшее его тело к Железному трону, — безусловно самая мощная во всем сезоне. Визерис (Пэдди Консидайн) рушит планы заговорщиков Отто и Веймонда, ставит на место Алисенту, уже похоронившую супруга и развернувшую в замке свои порядки, приходит на отчаянный зов дочери. Но самое главное — мирится с мятежным братом. Впервые за долгие годы непримиримой вражды Дэймону, кажется, становится стыдно. Он — единственный, чью помощь мудро принимает Визерис, тем самым подчеркивая, что разногласия между ними забыты. Сцена сильна еще и тем, что показывает — даже безграничная власть Таргариенов с их драконами не может защитить человека от самой страшной силы вселенной — времени. Тем не менее торжество духа и силы воли все же показывает Визериса как достойного правителя, который даже на смертном одре пытается разрулить надвигающуюся трагедию.
Семейная вечеря
Шокирующий эпизод в Тронном зале сменяется почти миролюбивой последней трапезой короля. Вокруг угасающего монарха собирается вся семья, а Алисента с Рэйнирой обмениваются хотя и натужными, но искренними комплиментами — в них все еще теплятся надежда на примирение и память прежней дружбы. Однако, как мы писали выше, подрастающее поколение с обеих сторон оказывается куда более безразличным друг к другу. Унизительные речи Эйгона (Том Глинн-Карни) распаляют тлеющий огонь вражды, а динамитом становится провокация Эймонда (Юэн Митчелл). Когда он в своем тосте пьет за «three Strong boys…», это и очерняет память Харвина Стронга, к которому так привязаны Джейк и Люк, и в очередной раз опускает семью Рэйниры.
Вдобавок ко всему затуманенный болезнью и маковым молоком разум Визериса подводит его. В последние часы жизни он путает жену и дочь и неосознанно вкладывает в руки Алисенты еще одно оружие. Его предсмертный бред становится зерном, упавшим на подготовленную почву из взаимных обид, недомолвок, провокаций и извращенной морали. Вот уже несколько лет находившиеся в постоянном колебании между войной и миром весы дрожат, и чаша склоняется в пользу будущей резни. Танец драконов начинает свой жестокий хоровод именно в спальне испускающего последний дух одинокого короля.
Король поневоле
Если Эймонда, второго сына Алисенты, нам чуть ли не с младых ногтей рисовали как более приспособленного к правлению, увлеченного властью и хитроумного героя, то Эйгон, старший отпрыск королевы, чем взрослее, тем более жалким выглядит. Однако к концу сезона нам раскрывают и его переживания. Недолюбленный мальчик, которого игнорировал отец, а мать лишь видела воплощением собственных амбиций, бунтует против системы, как умеет. А умеет он это плохо — через пьянки, неистовый разгул и унижение подчиненных. Все, чего когда-либо хотел Эйгон, — это любви, поэтому можно предположить, каким лидером он станет. Не садистом, как Джоффри, или психопатом, как Рамси, а чем-то новым — инфантильным и жестоким слабаком на троне.
В сцене коронации, когда рыцарские мечи смыкаются за спиной Эйгона, как бы отрезая ему путь назад, мы даже можем пожалеть принца. Приветствующая его толпа дает мальчику ложную надежду на обожание. Только народная любовь не дается по праву наследования, и Эйгона ждет большое разочарование при первой же смене общественного настроения. И вот тогда беды от этого горе-короля будет не избежать.
Зверь под досками
Эффектное вторжение плененной Рэйнис верхом на ее разъяренной драконихе, чувствующей гнев наездницы, могло бы положить конец междоусобице. Наверняка в голове каждого фаната «Игры престолов» в этот момент прозвучало зловещее «Дракарис!». Зеленые действительно были на волосок от бесславной смерти, и вместо триумфа могли получить залп огня в лицо.
Однако напряженная сцена завершилась, насколько это возможно, мирно. Рэйнис в очередной раз подчеркнула, что не желает становиться пешкой в политической игре ни Хайтауэров, ни Таргариенов. Заодно она продемонстрировала силу, которой все еще обладают отодвинутые на периферию разборок Веларионы. Но сколько ей удастся бегать от прямого столкновения? И можно ли считать стратегию нейтралитета мудрой? Тем более, у обеих сторон все обладатели драконов на счету.
Дракон человеку — не оружие
В заключительной серии первого сезона щедро рассыпаны эпичные моменты. Эмоционально заряжен визит Отто Хайтауэра на Драконий Камень после их с дочерью вероломного государственного переворота. Бурю противоречивых чувств вызвал внезапно изменившийся Дэймон, как хищник учуявший запах крови и раздраженный попытками Рэйниры искать перемирия. Но истинный шок зрители и даже сами герои испытали от первого боя драконов, которого вполне можно было избежать, умей их всадники владеть собой.
Гибель юного Люцериса (Эллиот Грихо) на крошечном по сравнению с Вхагар Арраксе стало трагической случайностью, к которой тем не менее все и вело. В этой эффектно поставленной и снятой с максимальным саспенсом сцене для нас несколько поводов для размышлений. Во-первых, лопнула последняя пружинка, удерживавшая Рэйниру от режима тотальной мести. Во-вторых, авторы «Дома дракона» очень точно уловили суть любого благородного животного с характером.
Нам всю дорогу твердили, что драконы возвеличили Таргариенов, но они сами иногда забывают: эти самодостаточные существа не их орудие и не подчиняются их прихотям. Это для Эймонда подстрекательства — обычное дело, но, кажется, он забыл объяснить умудренной годами Вхагар, что погоня за Арраксом и его маленьким хозяином — всего лишь запугивание. Для Вхагар, как и для любого серьезного животного, стычка с борзым драконом, да еще и его непочтительное поведение, — вполне себе повод поставить молодняк на место. А дальше можно гадать, не рассчитала ли дракониха свои силы и габариты, или для обоих зверей драка была неизбежна.
В любом случае Эймонду стоило смерить свою гордыню и не использовать силы природы ради удовлетворения собственных амбиций. Теперь же его можно считать полноценным виновником будущей войны, а жертву Люка — красноречивым сравнением со смертью эрцгерцога Франца Фердинанда.
|
